Неточные совпадения
— Ну, слушайте же, что такое эти мертвые души, — сказала дама приятная во всех отношениях, и гостья при таких словах вся обратилась в слух: ушки ее вытянулись сами собою, она
приподнялась, почти не сидя и не держась
на диване, и, несмотря
на то что была отчасти тяжеловата, сделалась вдруг тонее, стала похожа
на легкий пух, который вот так и полетит
на воздух от дуновенья.
Раскольников молчал и не сопротивлялся, несмотря
на то, что чувствовал в себе весьма достаточно сил
приподняться и усидеть
на диване безо всякой посторонней помощи, и не только владеть руками настолько, чтобы удержать ложку или чашку, но даже, может быть, и ходить.
Он
приподнялся с усилием. Голова его болела; он встал было
на ноги, повернулся в своей каморке и упал опять
на диван.
Прошло минут с десять. Было еще светло, но уже вечерело. В комнате была совершенная тишина. Даже с лестницы не приносилось ни одного звука. Только жужжала и билась какая-то большая муха, ударяясь с налета об стекло. Наконец, это стало невыносимо: Раскольников вдруг
приподнялся и сел
на диване.
Тем временем Разумихин пересел к нему
на диван, неуклюже, как медведь, обхватил левою рукой его голову, несмотря
на то, что он и сам бы мог
приподняться, а правою поднес к его рту ложку супу, несколько раз предварительно подув
на нее, чтоб он не обжегся.
— Я здоров, я совершенно здоров! — настойчиво и раздражительно проговорил Раскольников,
приподнявшись вдруг
на диване и сверкнув глазами, но тотчас же повалился опять
на подушку и оборотился к стене. Зосимов пристально наблюдал его.
Раскольников
приподнялся и сел
на диване.
— За дверьми? За дверями лежала? За дверями? — вскричал вдруг Раскольников, мутным, испуганным взглядом смотря
на Разумихина, и медленно
приподнялся, опираясь рукой,
на диване.
Обломов быстро
приподнялся и сел в
диване, потом спустил ноги
на пол, попал разом в обе туфли и посидел так; потом встал совсем и постоял задумчиво минуты две.
Ипполит, под конец диссертации Лебедева вдруг заснувший
на диване, теперь вдруг проснулся, точно кто его толкнул в бок, вздрогнул,
приподнялся, осмотрелся кругом и побледнел; в каком-то даже испуге озирался он кругом; но почти ужас выразился в его лице, когда он всё припомнил и сообразил...
— А-а! —
приподнялся Кармазинов с
дивана, утираясь салфеткой, и с видом чистейшей радости полез лобызаться — характерная привычка русских людей, если они слишком уж знамениты. Но Петр Степанович помнил по бывшему уже опыту, что он лобызаться-то лезет, а сам подставляет щеку, и потому сделал
на сей раз то же самое; обе щеки встретились. Кармазинов, не показывая виду, что заметил это, уселся
на диван и с приятностию указал Петру Степановичу
на кресло против себя, в котором тот и развалился.
«Елена!» — раздалось явственно в ее ушах. Она быстро подняла голову, обернулась и обомлела: Инсаров, белый, как снег, снег ее сна,
приподнялся до половины с
дивана и глядел
на нее большими, светлыми, страшными глазами. Волосы его рассыпались по лбу, губы странно раскрылись. Ужас, смешанный с каким-то тоскливым умилением, выражался
на его внезапно изменившемся лице.
Долинский
приподнялся, дошел
на цыпочках до
дивана и прилег. Он был очень изнурен многими бессонными ночами и уснул как умер. Однако, несмотря
на крепкий сон, часу во втором ночи, его как будто кто-то самым бесцеремонным образом толкнул под бок. Он вскочил, оглянулся и вздрогнул. Даша, опершись
на свою подушку локотком, манила Долинского к себе пальчиком, и тихонько, шепотом называла его имя.
— Меньше!.. Постой, однако, — проговорила Елена,
приподнимаясь с
дивана, — мне что-то тут нехорошо, — прибавила она, показывая
на горло. — Ужасно какой противный вкус во рту.
Мы вошли к Истомину; он лежал
на диване, закинув руки за затылок и уложив ногу
на ногу. При нашем приходе он прищурил глаза, но не
приподнялся и не сказал ни слова.
— Так это жена моя была… Ты ее видел с Эльчаниновым? — начал глухим голосом Мановский,
приподнимаясь с
дивана, и глаза его налились кровью и страшно взглянули
на Ивана Александрыча, который ни жив ни мертв сидел
на стуле и не мог даже ничего отвечать.
В эту минуту спавший
на диване поэт Пеструхин вдруг
приподнялся, почмокал губами и уставился мутным взглядом
на офицера.
«Толстой лежал
на диване головой к окну и подпирал рукой свою светившуюся, как мне казалось, лучистую, большую голову. Он улыбнулся глазами и
приподнялся. И, принимая левой рукой у меня чашку, он правую подал мне и поздоровался. Меня охватило никогда не испытанное волнение. Я почувствовал спазмы в горле, нагнулся к его руке и приложился губами. И чувствую, как он притягивает к себе мою голову и тоже целует ее.
На огромном
диване, с обивкой из волосяной материи, сидела женщина, лет за тридцать, некрасивая, жирная, гладко причесанная, в розовой распашной блузе, и
приподнялась вместе с ражим монахом, тоже в подряснике, с огромной шапкой волнистых русых волос.
Офицер
приподнялся с
дивана и начал рассматривать приставленную в углу комнаты доску,
на которой был наклеен белый картон с расчерченными
на нем кругами и со многими следами попавших сюда пулек.
Первая пришла в себя Александра Яковлевна. Она
приподнялась, встала и обвела глазами кабинет, лежавшего
на диване брата и
на полу его бесчувственную невесту. Нечто вроде злорадной усмешки промелькнуло
на ее губах. Несколько минут она стояла посреди кабинета, как бы соображая. Затем она вдруг вскрикнула почти диким голосом и снова упала
на пол.
— Здравствуйте, князь! — почти крикнула ему m-me Патера,
приподнявшись немного
на диване.
— Он лучше всех вас, — вскрикнула Наташа,
приподнимаясь. — Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что́ это, что́ это! Соня, за что́? Уйдите!.. — И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: — «Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете!» — И опять бросилась
на диван.
После похорон отца, княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел опросить приказания об отъезде. (Это было ещё до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья
приподнялась с
дивана,
на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтоб ее оставили в покое.